Зеленая экономика

Красный код для человечества

В августе  Межправительственная группа экспертов по изменению климата   опубликовала отчет, который семь последних лет  готовили 260 лучших умов , ученых из разных стран. Генеральный секретарь ООН назвал этот отчет красным кодом для человечества.

Как рассказала Милана Верхунова, управляющий директор по  ESG  ПАО «Сбербанк», влияние на текущие изменения климата таких факторов, как солнечное излучение, изменение магнитного полюса Земли, сейчас оценивается учеными в районе 0%.

«Происходящее с климатом отражается на экономике, обществе и повседневной жизни, – отметила она. – Около 10% населения земли живут в низинных районах с риском затопления, 200 млн человек могут стать климатическими мигрантами к 2050 году, а к 2070-му – до 3,5 млрд человек могут оказаться в зонах, непригодных для жизни из-за климатических условий». Верхунова рассказала также, что общее количество рабочих часов во всем мире к 2030 году может сократиться на 2,2% из-за теплового стресса, потеря производительности будет равна потере 80 млн рабочих мест с полной занятостью, а потери глобального ВВП составят 2,4 трлн долларов.

Для России в этом переходе «Сбер» видит как существенные возможности, так и значительные риски. 

Возможности зеленой экономики:

• перестройка экономической системы с сырьевого типа на обрабатывающий, высокотехнологичный, наукоемкий – обеспечивающий долгосрочный экономический рост;

• объем инвестиций в адаптацию России к глобальному энергопереходу может достигнуть 100 трлн рублей до 2050 года, что в среднегодовом эквиваленте составит до 3% от ВВП России 2020 года;

• модернизация техносферы обеспечит долгосрочную конкурентоспособность экономики России и поддержит динамику роста ВВП;

• развитие новой инновационной экспортно ориентированной водородной отрасли и оказание услуг по утилизации и захоронению углекислого газа;

• запуск национальной системы торговли выбросами – основа низкоуглеродной трансформации и источник финансирования декарбонизации.

Риски зеленой экономики:

• нарастание отставания от развитых экономик;

• достижение углеродной нейтральности обойдется миру в $100-$143 трлн инвестиций в ближайшие 30 лет, что составляет почти два мировых ВВП;

• увеличение технологического превосходства стран с амбициозными климатическими политиками;

• экспортные потери РФ в результате снижения спроса и цен на углеродоинтенсивный экспорт РФ составят $4,4 трлн в ближайшие 30 лет;

• ужесточение климатической политики ЕС –  CBAM ETS. . 

При этом, по словам Миланы Верхуновой, в России потепление происходит быстрее, так как наша страна серьезно подвержена воздействию процессов, происходящих в арктической зоне. Также надо понимать, что зависимость от ископаемых видов топлива делает РФ достаточно чувствительной к изменению спроса на эти ресурсы. «Мы прогнозируем снижение экспорта на 63% уже к 2035 году, – отметила спикер. – Кроме того, последуют изменения, связанные с новыми законами, в частности, трансграничным углеродным налогом, который ЕС планирует ввести к 2026 году. Если все сложить, то получается ущерб порядка 4,4-5 трлн рублей в ближайшее время».

В то же время все это – уникальная возможность трансформации нашей экономики для модернизации отраслей, формирования новой экономической структуры, создания рабочих мест. По оценкам «Сбера», те инвестиции, которые потребуются для декарбонизации российской экономики, будут способны поддержать темп роста ВВП выше, чем в среднем в мире, в перспективе ближайших 10-15 лет.

Как справляется бизнес

Сегодня в России объявили о стремлении достичь углеродной нейтральности не так много компаний, среди них: « Татнефть», « Металлоинвест», « Лукойл», а также  En+ Group . «Наша цель – углеродная нейтральность к 2050 году и сокращение выбросов углекислого газа на 35% к 2030 году относительно 2018-го, – заявил Антон Бутманов, директор по устойчивому развитию En+ Group. – Как этого достичь? Учитывая, что мы российская компания, очень важен национальный подход. Готова ли наша экономика к этому?». 

Спикер обратил внимание на проблемы, которые необходимо решать, в частности, отсутствие выстроенной углеродной экономики в стране, действенных инструментов, например, национальных зеленых сертификатов. Сегодня в стране доступны такие механизмы, как  свободные двусторонние договоры  оптового рынка и зеленые сертификаты, выпускаемые по международным стандартам  I-REC . «Ничего в этом плохого нет, кроме одного – мы не развиваем национальный инструмент своей экономики, в результате нет ликвидности», – добавил он. Среди прочих проблем спикер обозначил отсутствие необходимого законодательного регулирования и вопрос о так называемой цене на углерод в каком бы то ни было виде. «Мне кажется, сейчас очень важно работать всем вместе над этими элементами углеродной экономики», – заключил Антон Бутманов. 

Он отметил, что в России углеродоемкость экономики очень большая и для энергоперехода потребуется очень много всего: новые кластеры, оборудование, транспортная инфраструктура и так далее. «Нужно разработать нормальную стратегию низкоуглеродного развития, которая позволит нам сесть за стол переговоров с лидерами в мире по вопросам углеродной экономики», – высказался спикер. 

Тема ESG важна для бизнеса, корпорации уделяют ей все больше внимания.

Это запрос со стороны инвесторов, со стороны акционеров и потребителей. При этом градус обсуждений все чаще доводит до судебных залов. Как рассказала Милана, за последние шесть лет  возбуждено  более тысячи судебных исков, из них двести – с мая 2020 по май 2021 года. Бизнес должен закладывать соответствующие риски, а также принимать во внимание объем инвестиций и доступ к источникам финансирования, который будет связан с определенными требованиями в области ESG. «По нашим оценкам, объем российского рынка зеленого финансирования до 2023 года составит 3 трлн рублей, это огромные деньги, которые нужно иметь возможность использовать. Для этого, конечно, необходима ESG-трансформация, внедрение определенных подходов, критериев и практики в деятельности компании», – заключила Верхунова.

Впрочем, сегодня крупный бизнес уже принимает немалые меры в стремлении к устойчивому развитию. «Скоро мы закрываем программу, разработанную до 2022 года, и уже утвердили новую – до 2030 года, более агрессивную с точки зрения целей, которых мы хотим достичь. За это время мы хотим улучшить качество жизни миллиарда людей по всему миру, а также снизить потребление пластика на 50%, уменьшить выбросы в атмосферу, потребление воды тоже на 50% и так далее», – рассказал Дмитрий Гузун, вице-президент, управляющий директор региона Центральная и Восточная Европа «Кимберли Кларк». По его словам, уже сейчас  72% потребителей  продукции компании при покупке думают о том, какой вклад она вносит в устойчивое развитие. Так что это вопрос перспективы развития бизнеса.

Тем не менее потребитель зачастую не готов платить дополнительные деньги за более экологичный продукт, но хочет получить то же качество, к которому привык в повседневном использовании. Это очередная задача для производителей. «Мы стремимся разрабатывать материалы и процессы, которые поспособствуют ее решению», – отметил Дмитрий Гузун и привел несколько примеров для подтверждения. Например, выпуск  детских салфеток , полностью биоразлагаемых в условиях промышленной свалки. Также в прошлом году компания запустила продажи подгузников без использования целлюлозы. На производстве продукции «Кимберли Кларк» в подмосковном Ступино процент отходов стараются снизить до минимума. Сейчас это 1%. «Даже эти отходы, согласно нашей политике нулевого выхода на свалку, идут на вторичное использование – это касается всего мусора, включая пыль. Из нее делают, к примеру, асфальт, ведра, лопаты и тому подобное», – добавил Гузун.

Как России совершить рывок

«ESG-трансформация, которой мы занимаемся для клиентов, вещь комплексная, она затрагивает много частей организации, – заверил Сергей Заборов, партнер McKinsey & Company. – Это не просто «давайте сейчас поставим технологию декарбонизации» или «давайте изобретем биоразлагаемую продукцию и на этом остановимся». Нет, это история о том, что стоит пересмотреть всю бизнес-модель компании, огромное количество процессов внутри нее. Например, процесс принятия решения о запуске инвестиционных проектов». К счастью, компании начинают об этом задумываться.

Отвечая на вопрос, как не опоздать в совершении экологической трансформации, Сергей отметил: «Любое совершенствование начинается с некого осознания. На этом форуме коллеги ясно высказались: мы уже опаздываем». Об этом говорит, в частности, введение трансграничного налога на углерод, который накладывает серьезную нагрузку на предприятия. По словам спикера, Россия сегодня предоставляет меньше всего заявлений о целях по углеродной нейтральности. «Наши металлурги – самые консервативные, самые правильные, самые прагматичные, – продолжил он. – Когда мы у них спрашиваем, в чем дело, почему вы тянете, они отвечают – мы хотим максимально понимать, как это сделать. При этом весь мир не понимает, но говорит: «Мы еще не знаем как, но придумаем, как к этому прийти».

Что делать? Нужно очень комплексно, структурированно посмотреть на бизнес с точки зрения устойчивого развития как воздействия на все группы стейкхолдеров. Получится матрица по пяти измерениям на каждый из элементов ESG: экологический, социальный, корпоративное управление. 

Стейкхолдеры ESG-трансформации

1. Клиенты. Насколько устойчивую продукцию или услуги с точки зрения трех элементов мы предоставляем нашим клиентам? Насколько у них есть потребность, спрос на зеленую продукцию? Каковы риски и возможности для нас?

2. Производство, цепочки поставок, поставщики. Что мы можем сделать и какие у нас есть, с одной стороны, риски, с другой – возможности.

3. Персонал и общество. Наши сотрудники – как внутренние стейкхолдеры по социальной политике и различные сообщества, в которых мы присутствуем или хотим присутствовать. Классические примеры: используется ли на предприятии некий дискриминационный труд и насколько мы вовлекаем персонал в создание устойчивого бизнеса.

4. Регуляторное. Насколько мы видим возможности в изменяющемся регуляторном пространстве и хотим на него воздействовать.

5. Рынки капитала, которые играют значительную роль для бизнеса. Какие инициативы здесь предлагаются и так далее.

Сергей рассказал о том, что сегодня компании во всем мире занимают разные позиции, иногда – кардинально. Можно определить два полюса. На одном условный собственник, который подчиняется всем необходимым правилам, ограничениям ради того, чтобы не нести потерь в виде штрафов. «Это очень консервативная позиция в стиле «мы возможностей не видим, будем держаться до последнего, пока выходят следующие и следующие нормы», – посетовал Сергей. По его словам, на другой стороне полюса есть примеры кардинальной перестройки бизнеса. Например, скандинавская энергетическая компания была основана на невозобновляемых источниках энергии. Она в корне поменяла бизнес-модель, отказалась полностью от цепочки производства и перешла на  возобновляемые источники энергии, несмотря на огромные затраты . Другой пример – международная горнодобывающая компания ради перевода рудника на ВИЭ разорвала все существующие контракты с поставщиками энергии. Размер штрафов составил 800 млн долларов. Даже с учетом этого компания считает кейс положительным. «Это глобальные примеры из тяжелых индустрий, то есть для российской экономики в значительной степени они релевантны», – подчеркнул спикер. И добавил, что многие все же воспринимают повестку ESG только как неизбежность дополнительных издержек и не очень понимают – есть ли в этом какая-то ценность. Здесь тоже на помощь приходят кейсы – сеть ресторанов занялась устойчивым развитием и, договорившись с поставщиком, снизила издержки на 20% за счет снижения использования упаковки. Подобных решений можно найти массу: европейский производитель фастфуда решил в своих бургерах дойти до баланса 50/50 в использовании  говядины  и не говядины. Компания успешно реализует эту политику, ввела много новой продукции и при этом отыгрывает рыночную долю у ключевых фастфудеров. Она выше их по рентабельности.

Возвращаясь к вопросу о российском рынке, Сергей отметил, что в стране есть примеры организаций, которые начинают экологическую трансформацию, есть компании с неплохими международными рейтингами в области ESG. Возможностей много и, к счастью, они начинают реализовываться. Однако сегодня это происходит довольно фрагментарно. Если пройти по всем рычагам системно, то и эффект изменится.

Россия вовлечена в ESG-повестку

В свою очередь, Максим Калинкин, генеральный директор группы «Газпромбанк Лизинг», уверен, в современном мире уже практически каждый вовлечен в ESG-повестку. «Никто не сомневается, что переход техники на газомоторное топливо – один из ключевых факторов развития ESG», – отметил спикер. Выгоды  ГМТ  очевидны – помимо экологического фактора, оно вдвое дешевле, чем, например, дизельное.

Сегодня почти все российские производители в свою линейку производства включили модели, функционирующие на ГМТ. Это касается легкового, грузового и наземного городского пассажирского транспорта.

При этом есть кейсы работы транспорта на ГМТ в сложных климатических условиях, например, в Ямало-Ненецком автономном округе.

Очень важный фактор для развития ГМТ – это, конечно, господдержка. «Сегодня существуют программы государственной поддержки по лизингу и приобретению техники, – рассказал Калинкин. – Субсидируются совершенно разные объемы, в зависимости от вида техники – до 3,5 млн рублей за единицу». Со стороны ключевых производителей действуют программы для регионов: субъекты РФ, заключая контракт на эксплуатацию  АГНКС , получают специальные  фиксированные  цены и тем самым популяризуют технику.

«На наших экспертных площадках тема ESG обсуждается нон-стоп, – подхватил Дмитрий Курочкин, вице-президент  Торгово-промышленной палаты РФ . – В системе ТПП базово этим занимаются  четыре структуры : Совет по промышленному развитию и конкурентоспособности экономики России, Совет по промышленно-финансовой и инвестиционной политике, Комитет по природопользованию и экологии, Комитет по энергетической стратегии и развитию топливно-энергетического комплекса. Эти четыре структуры дают определенную синергию и позволяют получить консолидированную позицию отраслевого бизнеса и довести ее до органов власти». 

Говоря о сотрудничестве с Европой, вице-президент ТПП РФ обозначил, что политические вопросы на взаимодействие торгово-промышленных палат, по сути, не влияют. «Начиная с 2014 года, когда возникли политические разногласия с нашими европейскими партнерами, по линии торгово-промышленных палат никакого ослабления сотрудничества не было, – отметил он. – Наоборот, наблюдается серьезная активизация: мы участвуем во многих совместных проектах и считаем, что это очень важно». Дмитрий Курочкин также отметил готовность России продвигать проблематику появления климатически нейтральных городов – в тон с европейской инициативой по созданию ста климатически нейтральных городов.

«Сегодня не раз упоминалось, что Россия запаздывает по многим направлениям, но, видимо, это одна из наших национальных традиций – медленно запрягать, а потом быстро ездить, – добавил он в заключение. – Сейчас мы считаем, что пришло время быстро ездить». 

Опираясь на свой опыт международного сотрудничества, Дмитрий Гузун оценил место России во внедрении зеленой повестки в сравнении с другими странами: «Само движение, может, началось раньше на Западе. Однако за последнее время темпы очень сильно ускорились. Есть проблемы, сложности, но то, что мы ведем дискуссии по этому поводу, – это большой шаг вперед. Я уверен, что для нашей страны это большая возможность».